INSTITUTIONAL ROLES OF ECONOMIC AGENTS IN THE SYSTEM OF USAGE OF HUMAN CAPITAL AT THE RUSSIAN LABOR MARKET
Authors:
1.
Perm State National Research University
(Professor of the Department of World and Regional Economics, Economic Theory)
Type:
Article
Pages:
from 22
to 32
Status:
Published
Received:
05.06.2015
Accepted:
25.06.2015
Published:
25.06.2015
Subject area:
VAC 08.00.05 Экономика и управление народным хозяйством
VAC 08.00.10 Финансы, денежное обращение и кредит
UDK 331.5:314.96
GRNTI 06.52 Экономическое развитие и рост. Прогнозир-ние и планирование экономики. Экономич. циклы и кризисы
GRNTI 06.61 Территориальная структура экономики. Региональная и городская экономика
GRNTI 06.81 Экономика и организация предприятия. Управление предприятием
GRNTI 65.01 Общие вопросы пищевой промышленности
GRNTI 82.01 Общие вопросы организации и управления
GRNTI 83.01 Общие вопросы статистики
VAC 08.00.10 Финансы, денежное обращение и кредит
UDK 331.5:314.96
GRNTI 06.52 Экономическое развитие и рост. Прогнозир-ние и планирование экономики. Экономич. циклы и кризисы
GRNTI 06.61 Территориальная структура экономики. Региональная и городская экономика
GRNTI 06.81 Экономика и организация предприятия. Управление предприятием
GRNTI 65.01 Общие вопросы пищевой промышленности
GRNTI 82.01 Общие вопросы организации и управления
GRNTI 83.01 Общие вопросы статистики
Language:
Russian
Keywords:
institutional roles, costs, human capital, labor market, gender, efficiency
Abstract (English):
In the new economy, the main factor for creation of national wealth is the human capital. Consequently, the country, which can form a modern, efficient model of human capital development, will have a competitive advantage in the post-industrial world. This paper focuses on the analysis of the effective usage of human capital considering a gender factor, which limits possibilities of its realization beyond institutions of gender institutional roles power established by the system. The study has identified and analyzed the consequences of differentiation of the institutional roles between men and women at the Russian labor market: high dependence of changes in the levels of the women's employment on economic conditions and socio-demographic factors; exclusion of women from high-income and prestigious industries; undervaluation of women business qualities as a result of position stereotypes and behavior stereotypes; increase in the gender gap in earnings between men and women; deterioration of working conditions for women and men; higher employment of men on unhealthy workplaces. As a result the returns on women's human capital is much lower than that of men, because the level of their labor income is underestimated. It is shown that the result of underreporting of the influence of the gender factor on the labor market is a reduction of the parameters of the national economy functioning as a whole. It is argued that reducing a degree of the influence of the institutional roles in the usage of human capital at the Russian labor market is one of the hidden reserves to enhance the functioning Russian economy at the present stage of its development.
In the new economy, the main factor for creation of national wealth is the human capital. Consequently, the country, which can form a modern, efficient model of human capital development, will have a competitive advantage in the post-industrial world. This paper focuses on the analysis of the effective usage of human capital considering a gender factor, which limits possibilities of its realization beyond institutions of gender institutional roles power established by the system. The study has identified and analyzed the consequences of differentiation of the institutional roles between men and women at the Russian labor market: high dependence of changes in the levels of the women's employment on economic conditions and socio-demographic factors; exclusion of women from high-income and prestigious industries; undervaluation of women business qualities as a result of position stereotypes and behavior stereotypes; increase in the gender gap in earnings between men and women; deterioration of working conditions for women and men; higher employment of men on unhealthy workplaces. As a result the returns on women's human capital is much lower than that of men, because the level of their labor income is underestimated. It is shown that the result of underreporting of the influence of the gender factor on the labor market is a reduction of the parameters of the national economy functioning as a whole. It is argued that reducing a degree of the influence of the institutional roles in the usage of human capital at the Russian labor market is one of the hidden reserves to enhance the functioning Russian economy at the present stage of its development.
Keywords:
institutional roles, costs, human capital, labor market, gender, efficiency
institutional roles, costs, human capital, labor market, gender, efficiency
Введение Объективной предпосылкой для формирования гендерной власти стало общественное разделение труда [1]. Поясним, что под гендерной властью следует понимать потенциальную возможность субъекта власти осуществлять воздействие на поведение объекта власти посредством угрозы применения санкций с целью максимизации собственной функции полезности (присвоения ренты власти) в условиях асимметрии распределения экономических ресурсов. Асимметричный характер общественного разделения труда закреплялся и перманентно воспроизводился в процессе развития общества соответствующими институтами (институт собственности, институт семьи, институт рынка, институт организации, институт государства и т. д.). Установленные в доиндустриальной экономической системе принципы разделения труда по половому признаку и их неравнозначная оценка обществом только усиливались в процессе его развития. На этой основе стало возможным осуществлять и гендерно асимметричное распределение продуктов данного труда, а далее - и обладание экономическими ресурсами в целом. Известно, что неравномерное распределение экономических ресурсов экономистами выделяется в качестве основной причины возникновения властных отношений между агентами. Сфера занятости является одной из основных сфер жизнедеятельности человека, а оплата труда - одним из основных источников дохода. Неслучайно в настоящее время эксперты ООН, ученые и представители гражданской общественности считают устранение гендерного неравенства в сфере трудовой занятости одним из основных условий нивелирования гендерной власти. В этой связи далее мы будем акцентировать внимание на ограничениях возможностей использования и получения отдачи от человеческого капитала экономических агентов на российском рынке труда в пределах, регламентируемых каждым институтом гендерной власти для наноагентов (мужчин и женщин) институциональных ролей. Напомним, что под институциональной ролью субъекта гендерного взаимодействия следует понимать конечный набор шаблонных функций мужчин и женщин, определяющий их статусы в экономике семьи и общества, и выбор целей возможных вариантов поведения, адекватный имеющимся институциональным ограничениям иерархии распределения власти в экономической системе. В условиях либерального типа институциональной среды гендерной власти субъекты поддерживают перманентное воспроизводство институциональных ролей, представленных в табл. 1. Таблица 1 Институциональные роли экономических агентов в современной экономике России Субъекты властного воздействия Институциональные роли мужчин женщин Семья, социальное окружение Кормилец и опора семьи Домохозяйка Организации Работник, не обремененный семейными обязанностями Работник, обремененный семейными обязанностями Государство Работник-профессионал Работающая мать (работа - экономическая необходимость в обеспечении семьи) Примечание. Субъекты гендерной власти приведены в зависимости от степени концентрации их властных воздействий. В рамках данного исследования мы ограничили анализ степени и видов воздействия данных институциональных ролей в системе использования человеческого капитала тремя стадиями нахождения индивида в сфере занятости: доступ к профессии, период карьерного роста и оплата труда. Гендерный анализ динамики уровня экономической активности Известно, что степень участия в трудовой деятельности, возможности трудоустройства женщин и мужчин отражают прежде всего показатели динамики уровня их экономической активности. Для оценки динамики экономической активности населения используются данные обследования населения по проблемам занятости (табл. 2). Таблица 2 Изменение уровня экономической активности мужчин и женщин России в 1994-2013 гг. Год Возрастная группа, лет 1994 2003 2009 2013 Мужчины Женщины Мужчины Женщины Мужчины Женщины Мужчины Женщины 15-19 24,7 21,7 17,9 13,4 15,6 11,2 10,3 7,6 20-24 82,5 70,9 70,0 60,2 69,5 59,3 66,4 53,5 25-29 92,3 81,7 91,9 81,1 93,4 80,2 94,7 79,9 30-34 93,2 85,6 92,9 83,9 93,7 84,1 95,1 83,4 35-39 93,4 89,1 92,0 87,4 93,9 88,9 94,7 88,5 40-44 92,8 90,0 91,1 89,6 93,1 90,8 97,1 90,7 45-49 91,4 88,2 89,2 87,6 91,6 89,8 92,5 90,5 50-54 85,4 73,7 85,0 79,3 86,7 82,5 88,0 83,7 55-59 71,7 32,0 75,7 46,6 76,2 51,2 77,4 53,5 60 и старше 17,6 8,2 22,2 13,5 25,2 15,4 27,9 17,5 Всего 72,8 58,7 69,9 60,0 73,4 62,5 74,7 63,0 Примечание. Здесь и далее использованы данные Росстата, опубликованные в сборниках гендерной статистики «Женщины и мужчины России» [2]. Как свидетельствуют данные табл. 2, уровень экономической активности и мужчин, и женщин остается достаточно высоким, пролонгируя модель занятости в общественном производстве советского типа, когда один работающий супруг в большей части домохозяйств не может обеспечить необходимый уровень потребления и благосостояния. Исследования показывают, что активность женщин на рынке труда зависит в большей степени от социально-демографических факторов, а мужчин - от экономических факторов. Данный вывод подтверждается многочисленными исследованиями ученых, согласно результатам которых уровень экономической активности у женщин зависит от наличия и возраста детей (см., например, [3-5]). Кроме того, высокий уровень занятости женщин подкрепляется сложившимися общественными традициями и высоким уровнем образования. Незначительные волнообразные изменения показателя связаны с динамикой конъюнктуры экономики России. Отметим, что интенсивнее данные процессы происходят у женщин. Данный факт, подчеркивает И. О. Мальцева, «является иллюстрацией выводов экономической теории, говорящей о том, что предложение труда женщин в большей степени, нежели мужчин, реагирует на изменения, происходящие на рынке труда. Имея альтернативу оплачиваемой занятости в виде работы в домашнем хозяйстве, женщины скорее покидают рынок труда и возвращаются на него при изменении экономической конъюнктуры в стране» [6, c. 76]. Общая динамика уровня экономической активности по гендерным группам в целом сходна: значительные изменения профилей экономической активности в первую очередь затрагивают крайние возрастные группы, т. е. молодых и пожилых. Так, в 1994-2013 гг. уровень экономической активности в группе 15-19 лет снизился у мужчин более чем в 2 раза - с 24,7 до 10,3 %, у женщин почти в 3 раза - с 21,7 до 7,6 %, что может объясняться ростом интереса молодежи к получению высшего профессионального образования. Диапазон колебаний анализируемого показателя возрастной группы 20-24 года составил у мужчин 16,1 %, у женщин - 17,4 %. Наиболее серьезно изменился уровень экономической активности у мужчин и женщин, находящихся в предпенсионном и пенсионном возрасте. Так, уровень экономической активности женщин в возрасте 60 лет и старше вырос за исследуемый период в 2 раза, т. е. почти каждая вторая женщина в возрасте 55-59 лет экономически активна. У мужчин в возрасте 60 лет и старше этот показатель увеличился с 17,6 до 27,9 %. Для объяснения данных фактов И. О. Мальцева предложила несколько гипотез [6, с. 77]. Как уже отмечалось, женщины сильнее реагируют на изменения, происходящие в экономике и на рынке труда. Экономический рост в предкризисное время сопровождается ростом заработных плат, увеличением разрыва между пенсией и заработной платой, что мотивирует женщин дольше оставаться на рынке труда. В годы кризиса некоторое увеличение уровня экономической активности женщин могло быть, напротив, связано с падением их нетрудовых доходов. Кроме того, как отмечается в [7], женщины и мужчины одинакового возраста обладают разным запасом капитала здоровья. Именно плохое здоровье, как показывают результаты Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (РМЭПЗН), часто вынуждают мужчин раньше уходить с рынка труда. В качестве гендерных особенностей возрастной структуры изменения уровня экономической активности можно отметить также сдвиг максимальных значений показателя у мужчин к более старшей возрастной группе - 35-39 лет в 1994 г. к группе 40-44 года в 2013 г. Гендерные особенности изменений в отраслевой структуре занятости Для выявления гендерных особенностей изменений в отраслевой структуре занятости выделим: отрасли реструктуризации женской занятости, где удельный вес женщин в 1980-2011 гг. сокращался от 1 до 20,1 %; отрасли переструктуризации женской занятости на мужскую, т. е. рост выше планки 50 % доли и женщин, и мужчин по анализируемому показателю; отрасли, в которых происходил рост доли женщин. Кроме того, конкретизируем данный анализ показателями соотношения среднемесячной зарплаты в отрасли к средней по экономике (табл. 3). Данные табл. 3 позволяют четко определить динамику занятости женщин и мужчин России. Во-первых, значительная реструктуризация женской занятости наблюдается в наиболее высокодоходных отраслях экономики. Так, в сфере финансов, кредитования, страхования и пенсионного обеспечения с максимальным отрывом заработной платы от среднероссийского показателя отток женщин в 1980-2014 гг. составил 20 %. Сокращение персонала преимущественно за счет женщин остро отразилось также и на работающих в промышленности, где значительная доля женщин была занята квалифицированным и (или) интеллектуальным трудом. Таким образом, как только отрасль или профессия, в силу причин, связанных с благоприятной экономической конъюнктурой, становится высокодоходной, туда сразу устремляются потоки мужской рабочей силы. С одной стороны, в результате действия институтов гендерной власти организации-работодатели отдают мужчинам большее предпочтение, т. к. срабатывает так называемый стереотип положения. Как подчеркивает С. Ю. Рощин, стереотипы положения - это стереотипы работодателя, когда он воспринимает женщин как менее полезную рабочую силу, т. к., выполняя материнские обязанности, она становится менее надежным работником. В результате работодатель компенсирует эти «недостатки» женской рабочей силы, предлагая женщинам менее квалифицированную и менее оплачиваемую работу [8, с. 26]. Такое поведение работодателя, несомненно, является дискриминационным. С другой стороны, более высокодоходные отрасли и профессии предъявляют повышенные требования к трудовым нагрузкам, которые женщины не всегда способны выдержать из-за сверхзанятости в сфере репродуктивной экономики (действие института гендерной власти семьи в лице ее главы) и действия внутренних институтов гендерной власти (подробная характеристика данных институтов представлена в [10]). В данном случае, как отмечает С. Ю. Рощин, срабатывают стереотипы поведения. В результате преобладания в обществе патриархальных стереотипов о «естественном предназначении» женщин, они стремятся найти такую работу, чтобы было меньше препятствий для выполнения их репродуктивных обязанностей по принципу «Женская работа должна «органично вписываться в карьеру мужа». Кроме того, сами женщины занижают оценку своих деловых качеств. Так, по данным РМЭПЗН, более половины женщин считают, что у них мало качеств, которые ценятся в современной экономической ситуации. Оценки мужчин более оптимистичны. Около 43 % мужчин думают, что у них много качеств, которые ценятся на рынке труда [4, с. 41]. Таблица 3 Динамика показателей занятости женщин и уровня заработной платы в отраслях экономики России в 1980-2014 гг., по [2, 9] Год Отрасль экономики Удельный вес женщин, % Прирост (+), уменьшение (-) в 2011 г. к 1980 г. Соотношение среднемесячной зарплаты в отрасли к средней по экономике 1980 1995 2000 2007 2013 1980 1995 2000 2007 2013 Экономика в целом 51,7 53,0 48,3 49,6 49,0 -2,7 100,0 100,0 100,0 100,0 100,0 Отрасли реструктуризации женской занятости Финансовая деятельность 87,0 75,0 65,1 68,7 67,0 -20,0 204,0 193,0 235,4 256,6 212,6 Оптовая и розничная торговля, общественное питание 80,0 63,0 59,6 60,8 61,0 -19,0 81,0 77,0 71,3 109,8 77,8 Промышленность 49,0 40,0 32 31,3 29,3 -19,7 118,0 110,0 171,9 138,7 126,9 Транспорт и связь 31,3 32,3 28,7 30,8 26,0 -5,3 106,0 140,0 144,8 121,0 116,1 Здравоохранение и предоставление социальных услуг 85,5 82,0 82,3 80,3 80,0 -5,5 66,0 77,0 60,0 73,8 82,0 Строительство 26,5 23,0 22,3 18,1 15,0 -11,5 134,0 122,0 118,8 136,6 93,0 Отрасли переструктуризации женской занятости Управление 69,0 60,0 32,6 37,5 41,0 -28,0 94,0 120,0 122,0 124,3 135,8 Отрасли, в которых происходил рост доли женщин Образование 76,7 82,0 79 80,8 82,0 +5,3 61,0 70,0 55,8 64,6 78,7 Сельское и лесное хозяйство 36,0 34,0 39,3 36,7 38,0 +2,0 66,0 48,0 43,0 45,2 52,8 ЖКХ, непроизводственные виды бытового обслуживания, предоставление услуг 54,2 45,8 52 70,2 70,0 15,8 82,0 106,0 69,6 76,5 83,0 Примечание. В результате изменения Росстатом критериев классификации структуры занятости по видам экономической деятельности в 2000 г. Нами, для возможности сопоставления современных данных с данными 1980 и 1995 гг., к занятым в промышленности отнесены занятые следующими видам деятельности: добыча полезных ископаемых и обрабатывающее производство; производство и распределение электроэнергии, газа и воды; занятые рыболовством и рыбоводством нами не учитывались. Во-вторых, сокращение занятости женщин происходит и в такой традиционно женской отрасли экономики, как здравоохранение, в которой удельный вес женщин в 1980-2014 гг. снизился на 5,5 %. Как отмечает З. А. Хоткина, «нельзя считать, что мужчины «вытеснили» женщин. Все женские рабочие места сохранились, но в конкурентной борьбе за вновь создаваемые рабочие места женщины явно проигрывали» [11, с. 360]. Кроме того, даже в этом «женском» виде деятельности мужчины, как правило, занимают более высокие должностные позиции. В результате низкое соотношение среднемесячной заработной платы в этой отрасли и средней по экономике еще более усиливается гендерным разрывом в оплате труда (табл. 4). Таблица 4 Динамика гендерного разрыва в оплате труда работников системы здравоохранения Год Среднемесячная номинальная начисленная заработная плата, руб. Отношение заработной платы женщин к заработной плате мужчин, % Мужчины Женщины 2003 4 890 3 479 71 2005 7 031 5 949 85 2007 11 605 9 879 85 2009 16 627 13 848 83 2011 19 339 16 113 83 2013 18 370 16 326 89 Заметим, что в 2013 г., после некоторого усиления гендерного разрыва в оплате труда работников системы здравоохранения с 2009 г., он стал сокращаться. Однако следует подчеркнуть, что данный разрыв в заработной плате у мужчин и женщин характерен для всех отраслей экономики. В экономической литературе присутствуют три основных подхода к объяснению причин гендерного разрыва в заработках [12, с. 85-100]. Первый связан с разным уровнем накопленного человеческого капитала у женщин и мужчин, когда предполагается, что в результате большого объема домашнего труда у женщин они не могут в равной степени конкурировать с мужчинами за накопление человеческого капитала. В этом случае рациональный выбор домохозяйства состоит в распределении институциональных ролей на «кормильца» и «домохозяйку». Женщины не хотят инвестировать в свое обучение, понимая «незначимость» и краткосрочность своей карьеры. Работодатели, в свою очередь, воспринимают женщин как работников с меньшим уровнем отдачи на вложенные в них средства в обучение по причине дополнительных домашних нагрузок [13]. Однако размывание специализации в браке, изменение институциональных ролей супругов, рост числа неполных семей, достижения женщин в общественной сфере поставили под сомнение концепцию рационального поведения домохозяйства в случае жесткого распределения институциональных ролей и отказа от инвестирования в человеческий капитал женщин. Несмотря на то, что в России очень устойчивы диспозиции гендерной власти на рынке труда, вложения в человеческий капитал женщин, как справедливо подчеркивает И. Е. Калабихина, не только «догоняют», но и «перегоняют» вложения в человеческий капитал мужчин [12]. Как было установлено нами в [7], уровень образования женщин выше, чем уровень образования мужчин. Практически все эмпирические исследования подтверждают отрицательное влияние компонентов человеческого капитала на гендерный разрыв в заработной плате: высокий уровень человеческого капитала у женщин сокращает около 8-10 % разрыва [4, 12, 14]. Второй подход к объяснению причин гендерного разрыва в заработках связывают с гендерной профессиональной сегрегацией в отраслевом, профессиональном, должностном разрезах. В этой связи следует подчеркнуть, что существуют объективные различия в оплате труда, связанные с оценкой эффективности труда, а также с учетом факторной стоимости продукции отдельных отраслей. Так, по исследованиям А. В. Суворова [15, с. 147-150], если уровень эффективности трактуется как вклад (предельный продукт) единицы трудовых ресурсов соответствующего пола в производство валового внутреннего продукта (ВВП), то соотношение факторной эффективности использования трудовых ресурсов мужчин и женщин на протяжении 90-х гг. XX в. в среднем составляло 114 %. Заметим, что при анализе вклада женщин и мужчин в производство ВВП не учитывалась сверхзанятость женщин в репродуктивной экономике, что существенно сократило бы величину данного показателя. Исследования С. Ю. Рощина в 2001 г. также показали, что профессиональная сегрегация в качестве детерминанты гендерного разрыва составляет 15 %. Объективно обусловливающим гендерный разрыв в оплате труда можно считать также соотношение оценок продукции по факторной стоимости, которая определяется особенностями процесса воспроизводства в отдельных отраслях. Значение данного показателя в 90-е гг. ХХ в., по оценкам А. В. Суворова, не превышало 8,2. Однако реальный разрыв в оплате труда женщин и мужчин в целом по экономике составляет, по данным Роскомстата, 33-37 %. И это только по крупным и средним предприятиям. Включение в статистику малых предприятий, скорее всего, усилило бы этот разрыв, т. к. малые предприятия часто имеют более низкий уровень заработной платы. Неслучайно исследования, осуществленные С. Ю. Рощиным в 2001 г., показали, что тип собственника предприятия вносит 2,7 % в величину гендерного разрыва по заработной плате [4, с. 22]. Заметим, что отраслевая сегрегация, как и в советский период, воспроизводится государственной политикой в сфере занятости, т. к. более высокие тарифные ставки и оклады при одинаковой сложности и интенсивности труда устанавливаются в отраслях, имеющих для страны приоритетное значение. (О гендерной дифференциации ЕТС и необходимости ее совершенствования с учетом результатов гендерной экспертизы см. подробнее [12, с. 100-113]). Таким образом, на уровень заработной платы мужчин и женщин в большей степени влияют субъективные факторы, воспроизводящие данный вид гендерной асимметрии российского рынка труда, так называемая прямая дискриминация женщин по заработной плате. Напомним, что под прямой дискриминацией женщин при оплате труда понимают разную оплату за труд одинаковой ценности. Кроме того, выделяют косвенную дискриминацию при оплате труда - разрыв в оплате труда в результате неравного доступа женщин к высшим должностям, к определенным профессиям, неравные возможности в накоплении человеческого капитала (цит. по [12, с. 70]). Это третий подход к объяснению причин гендерного разрыва в заработках. По разным оценкам, в России данная часть гендерного разрыва в оплате труда достаточна велика. Ряд исследователей склоняются к цифрам в диапазоне 53-60 %, есть и пограничные значения - 16, 100 % [4, с. 14; 16, с. 280, 294]. Кроме того, исследования показывают, что заработная плата женщин зависит от наличия детей. Так, у женщин, имеющих детей, заработная плата, как правило, ниже (см., например, [3]). Более того, эконометрические исследования К. Г. Абазиевой по данным выборочного обследования «Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе (2004, 2007 гг.) позволили выявить следующее: если у женщин заработная плата в среднем снижается на 4,7 % только по причине того, что они становятся матерями (так называемый «штраф за материнство»), то у мужчин, напротив, существует так называемая «премия за отцовство», которая увеличивает их заработки в среднем на 17,3 % [17]. Последнее еще раз подтверждает, насколько сильно действие диспозиции институтов гендерной власти в условиях современной экономики России. В целом следует отметить, что в России происходит усиление гендерного разрыва в оплате труда в исследуемый период. В результате абсолютный уровень заработной платы женщин в среднем отстает от заработной платы мужчин на 2 года, что обусловливает большее количество женщин среди бедного и малообеспеченного населения. В-третьих, согласно данным табл. 3, ранее традиционно женские отрасли становятся преимущественно мужскими. Так, переструктуризация женской занятости в 1980-2013 гг. была характерна для такой отрасли экономики России, как управление. Подчеркнем, что данные табл. 3 не раскрывают противоречивых тенденций в сфере управления - второстепенного положения женщин. Так, практически все государственные должности категории «А» в федеральных органах государственной власти занимают мужчины (77 %), среди работников, замещающих их в субъектах РФ, женщины составляют 27 %. На рабочих местах категории «В», объединяющих руководителей структурных подразделений государственных органов, их заместителей, специалистов, трудится уже 72 % женщин. Отметим, что в этой категории женщины преобладают на «ведущих» и «старших» должностях (74 и 78 % соответственно), тогда как мужчины - на «высших» и «главных» (75 и 58 %). Однако исследования, осуществленные А. Е. Чириковой [18, с. 379-380] и другими учеными, показывают, что женщины-лидеры не только не проигрывают мужчинам как менеджеры - иногда они действуют более успешно в ситуации неопределенности и риска. Кроме того, при руководстве действует «золотое сечение менеджмента», т. е. мужчина и женщина демонстрируют не те стратегии, которые свойственны им как представителям определенного пола, а те, которые обеспечивают эффективное управление в дополняющем или компенсирующем режиме. В связи с этим в дальнейшем необходимы инновационные технологии работы и с работодателями, и с работниками, направленные на преодоление действия институтов гендерной власти, диспозиция которых до сих пор воспроизводится большинством населения России. В-четвертых, в 1980-2013 гг. увеличилось только число женщин, работающих в отраслях образования, лесного и сельского хозяйства, ЖКХ, непроизводственных видов бытового обслуживания, предоставления услуг. Как отмечает З. А. Хоткина, «в контексте общей для российской экономики тенденции опережающего сокращения занятости женщин, появление отраслей, где произошел рост численности женщин на фоне сокращения мужской занятости, весьма любопытен. Что это - случайность или появление новой тенденции в сфере труда? Пока судить трудно, т. к. отрасли, попавшие в данную группу, очень разные. Лесное и сельское хозяйство - самая малочисленная отрасль с самым маскулизированным составом занятых, а образование, напротив, одна из самых больших и самых феминизированных» [11, с. 360]. Однако у этих отраслей есть одна общая особенность - уровень оплаты труда, который является самым низким среди всех отраслей экономики и составляет 52,8-83,0 % от его среднероссийского показателя (по данным 2013 г.). Именно поэтому эти отрасли стали непривлекательными для мужчин, и в них стал формироваться спрос на женскую рабочую силу. Кроме того, для этих отраслей характерен минимальный гендерный разрыв в оплате труда. Данный феномен учеными-гендерологами обозначен как «равенство в бедности» [4, с. 38-39]. Гендерный анализ динамики работающих на здоровьезатратных рабочих местах Отмеченные выше тенденции к усилению гендерной сегрегации на рынке труда РФ сопровождались ухудшением условий труда женщин (табл. 5). Таблица 5 Удельный вес мужчин и женщин, занятых во вредных и опасных условиях труда, % к численности занятых соответствующего пола Год Сектор экономики 2005 2007 2011 2013 Мужчины Женщины Мужчины Женщины Мужчины Женщины Мужчины Женщины Строительство 13,3 6,5 15,7 7,0 22,3 10,2 26,1 11,0 Добыча полезных ископаемых 37,9 20,5 42,4 23,1 50,0 28,2 51,2 29,6 Обрабатывающие производства 28,8 16,8 30,8 18,3 37,2 23,3 40,7 25,2 Производство и распределение электроэнергии, газа и воды 32,8 18,1 34,7 19,1 38,8 22,2 38,1 21,8 Транспорт 30,0 13,0 36,2 16,1 40,5 18,5 41,6 15,8 Связь 4,5 1,5 4,8 1,7 6,2 2,5 7,2 2,3 Согласно данным табл. 5, количество мужчин, занятых на здоровьезатратных рабочих местах, во всех секторах экономики почти в 2 раза превышает количество женщин. Это характерно для традиционных норм занятости советского типа, когда считалось, что вредные условия труда негативно влияют только на женский организм, снижая качество человеческого капитала их детей. Однако, в связи с изменениями в трудовом законодательстве, на вредных для здоровья рабочих местах в настоящее время могут работать и женщины, что подтверждается «положительной» динамикой их удельного веса среди работающих в неблагоприятных для здоровья условиях труда во всех секторах экономики России, за исключением производства и распределения электроэнергии, газа и воды. Данная тенденция характерна и для занятых на здоровьезатратных рабочих местах мужчин. Отметим, однако, что в таблице представлены только шесть секторов экономики, которые не отражают в полной мере растраты ресурса здоровья мужчин и женщин в регионах России. Не случайно Л. С. Ржаницына подчеркивает, что в погоне за сверхприбылью большинство работодателей, без санкционированного контроля со стороны государства, не будет осуществлять долговременные инвестиции, связанные с заменой устаревшего оборудования и сохранением потенциала здоровья своих работников [19]. И действительно, число занятых во вредных и опасных условиях труда мужчин и женщин за исследуемый период постоянно увеличивалось. Последствия такой занятости отражают показатели производственного травматизма и показатели профессиональной заболеваемости (табл. 6). Таблица 6 Динамика производственного травматизма мужчин и женщин в экономике России в 1997-2013 гг. Год Показатель производственного травматизма 1997 2001 2003 2005 2009 2011 2013 Пострадавшие при несчастных случаях на производстве, тыс. чел. Мужчины 144,0 110,0 79,0 57,0 32,0 30,7 24,9 Женщины 41,0 34,0 27,0 20,0 14,0 12,9 10,7 Пострадавшие на производстве со смертельным исходом, чел. Мужчины 4 445 4 085 3 331 2 881 1 805 1 696 1 573 Женщины 289 283 205 210 162 128 126 Как следует из данных табл. 6, несмотря на реализацию в России программы «Безопасный труд», на предприятиях все еще значительным остается уровень травматизма с летальным исходом, что еще раз подтверждает слабую заинтересованность работодателей в улучшении условий труда мужчин и женщин. Несомненно, решающую роль в этом играет состояние оборудования. Известно, что износ основных производственных фондов России составляет более 50 %, в несколько раз превышая допустимые значения. Так, например, после замены устаревшего оборудования уровень травматизма со смертельным исходом в Японии снизился более чем в 4 раза, в США - в 2,5, Великобритании и ФРГ - в 2, в Италии и Франции - в 1,5 раза. В результате, как подчеркивают многие ученые, снижение общих показателей производственного травматизма обусловлено не улучшением условий труда женщин и мужчин, а, скорее всего, связано со сложностями, с которыми сталкиваются работники при квалификации полученных травм как производственных [20, с. 175-176]. Заключение Итак, как показал наш анализ, современный рынок труда РФ характеризуется проявлением все более усиливающихся наслоений диспозиций гендерной власти институтами разных уровней: институтами власти государства и рынка, институтами власти организации, институтами власти главы семьи, внутренними институтами гендерной власти. В результате отдача от использования человеческого капитала женщин, т. к. занижен уровень их трудовых доходов, значительно меньше, чем у мужчин. Следствием недоучета влияния гендерного фактора на рынок труда является снижение показателей функционирования национальной экономики в целом. Так, например, согласно последним исследованиям Всемирного банка, ликвидация гендерной сегрегации и различий в оплате труда может иметь своим результатом повышение размера заработной платы женщин на 50 % при незначительном влиянии на размер заработной платы мужчин и увеличение объема ВВП на величину от 3 до 9 % [21, p. 551-569]. Результаты недавно проведенного исследования данных по восьми странам Латинской Америки свидетельствуют о том, что устранение барьеров на пути расширения представительства женщин в составе рабочей силы и предоставление им равных прав при выборе профессиональной деятельности может способствовать сокращению масштабов нищеты и повышению уровня доходов [22, p. 118-149]. В целом, согласно экспертным оценкам ООН, ограничение экономической активности женщин может стоить странам от 42 до 46 млрд долл. в год. Исходя из вышесказанного, можно утверждать, что снижение степени влияния институциональных ролей экономических агентов в системе использования человеческого капитала на российском рынке труда составляет один из скрытых резервов повышения эффективности функционирования экономики России на современном этапе ее развития.
1. Bazueva E. V. O genezise gendernoy vlasti / E. V. Bazueva // Aktual'nye problemy sovremennoy genderologii: materialy 56 ezhegod. nauch.-metod. konf. prepod. i studentov «Universitetskaya nauka - regionu». Moskva - Stavropol': Izd-vo SGU, 2011. S. 9-13.
2. Zhenschiny i muzhchiny Rossii: Krat. stat. sb. M.: Rosstat, 1996, 1997, 1998, 2000, 2002, 2004, 2006, 2008, 2010, 2012, 2014.
3. Karabchuk T. S. Zhenschiny na rossiyskom rynke truda posle rozhdeniya rebenka / T. S. Karabchuk, M. A. Nagernyak (Malkova), A. S. Suhova, E. V. Kolotova, M. L. Pankratova, V. L. Pankratova // Vestn. Ros. monitoringa ekon. polozheniya i zdorov'ya naseleniya NIU VShE (RLMS-HSE): sb. nauch. st. / otv. red. P. M. Kozyreva. M.: Nac. issled. un-t «Vysshaya shkola ekonomiki», 2012. S. 66-95 // URL: http://www.hse.ru/data/2012/08/25/1243030112/Vestnik_RLMS-HSE_2012.pdf (data obrascheniya: 22.09.2013).
4. Roschin S. Yu. Gendernoe ravenstvo i rasshirenie prav i vozmozhnostey zhenschin v Rossii v kontekste celey razvitiya tysyacheletiya / S. Yu. Roschin, N. V. Zubarevich. M., 2003. 73 s.
5. Roschin S. Yu. Predlozhenie truda v Rossii: mikroekonomicheskiy analiz ekonomicheskoy aktivnosti naseleniya / S. Yu. Roschin. Preprint WP3/2003/02. M.: GU VShE, 2003. 58 s.
6. Mal'ceva I. O. Zanyatost' v Rossii / I. O. Mal'ceva // Vestn. Ros. monitoringa ekon. polozheniya i zdorov'ya naseleniya NIU VShE (RLMS-HSE): sb. nauch. st. / otv. red. P. M. Kozyreva. M.: Nac. issled. un-t «Vysshaya shkola ekonomiki», 2011. S. 73-84 // URL: http://www.hse.ru/data/2011/06/27/ 1215374948/Vestnik_RLMS-HSE_2011.pdf (data obrascheniya: 22.09.2013).
7. Bazueva E. V. Chelovecheskiy kapital Permskogo kraya: gendernye osobennosti realizacii / E. V. Bazueva // Ekonomika regiona. 2010. № 2. S. 46-59.
8. Rimashevskaya N. M. Gender i makroekonomika: teoreticheskie aspekty / N. M. Rimashevskaya // Gender i ekonomika: mirovoy opyt i ekspertiza rossiyskoy praktiki; otv. red. E. B. Mezenceva. M.: ISPEN RAN - MCGI; Russkaya panorama, 2002. S. 23-37.
9. Rossiyskiy statisticheskiy ezhegodnik: Stat. sb. M.: Rosstat, 2003, 2014 // URL: http://www.gks.ru/wps/wcm/connect/rosstat_main/rosstat/ru/statistics/publications/catalog/doc_1135087342078 (data obrascheniya: 22.02.2014).
10. Bazueva E. V. Institucional'nyy analiz sistemy gendernoy vlasti v sovremennoy Rossii / E. V. Bazueva // Ekonomicheskiy analiz: teoriya i praktika. 2011. № 19. S. 9-20.
11. Hotkina Z. A. Gendernyy podhod k analizu truda i zanyatosti / Z. A. Hotkina // Gendernyy kaleydoskop. Kurs lekciy; pod obsch. red. M. M. Malyshevoy. M.: Academia, 2001. S. 353-378.
12. Kalabihina I. E. Gendernyy faktor v ekonomicheskom razvitii Rossii: monogr. / I. E. Kalabihina. M.: MAKS Press, 2009. 240 s.
13. Bekker G. Chelovecheskoe povedenie: ekonomicheskiy podhod / G. Bekker. M.: GU VShE, 2003. 672 s.
14. Oschepkov A. Yu. Gendernye razlichiya v oplate truda / A. Yu. Oschepkov. Preprint WP3/2006/08. M.: GU VShE, 2006. 52 s.
15. Suvorov A. V. Makroekonomicheskiy analiz gendernyh razlichiy v zarabotnoy plate / A. V. Suvorov // Gendernoe neravenstvo v sovremennoy Rossii skvoz' prizmu statistiki; otv. red. i sost. M. E. Baskakova. M.: Editorial URSS, 2004. S.147-150.
16. Zarabotnaya plata v Rossii: evolyuciya i differenciaciya / pod red. V. E. Gimpel'sona, R. I. Kapelyushnikova. M.: Izd. dom GU VShE, 2007. 575 s.
17. Abazieva K. G. Statisticheskaya metodologiya ocenivaniya gendernoy asimmetrii social'no-ekonomicheskih processov v Rossii: avtoref. dis. … d-ra ekon. nauk. Rostov n/D, 2011. 53 s.
18. Chirikova A. E. Zhenschina-menedzher v sovremennom biznese / A. E. Chirikova // Gendernyy kaleydoskop. Kurs lekciy; pod obsch. red. M. M. Malyshevoy. M.: Academia, 2001. S. 379-380.
19. Rzhanicyna L. S. O gendernom izmerenii ekonomicheskih problem / L. S. Rzhanicyna // URL: http://www.owl.ru/win/womplus/2004/01_12.htm (data obrascheniya: 25.03.2009).
20. Ballaeva E. A. Indikatory gendernogo ravenstva v sfere zdravoohraneniya / E. A. Ballaeva // Gendernoe neravenstvo v sovremennoy Rossii skvoz' prizmu statistiki; otv. red. M. A. Baskakova. M.: Editorial URSS, 2004. S. 157-190.
21. Tzannatos Z. Women and labour market changes in the global economy: Grown helps, inequalities hurt and public policy matters / Z. Tzannatos // World Development. 1999. 27 (3). P. 551-569.
22. Knowles S. Are educational gender gaps a brake on economic development? Some cross country empirical evidence / S. Knowles // Oxford Economic Papers. 2002. 54. P. 118-149.
